Савельев Н.С. Ирендыкско-Крыктинская группа кочевников Южного Урала: критерии выделения и поисковые признаки памятников // Этнические взаимодействия на Южном Урале: Материалы III региональной (с международным участием) научно-практическая конференция / отв. ред. А.Д.Таиров. – Челябинск: ЧелГУ, 2006. – С.176-179.

 

Первые исследования погребальных памятников ранних кочевников горно-степной зоны восточного склона Южного Урала (горный массив Ирендык-Крыкты) относятся еще к 1965 г., когда Н.А. Мажитовым были раскопаны курганы около сел Давлетшино и Исянбетово (Мажитов Н.А., 1966. С.94-98; 1973. С.61-64). К 1970-м гг. относятся раскопки А.X. Пшеничнюком курганов около поселка Целинный и села Сагитово (Пшеничнюк А. X. 1983. С.33-35,62-63, Табл. XXV-XXVI; XLVI, 1-6), в 1980 – середине 1990-х гг. исследовались Тепяновский (В.Н. Васильев), Ивановский-5 (Ф.А. Сунгатов), Гадельшинские и Давлетовский курганы (А.Ф. Яминов). В последнее десятилетие целенаправленные исследования проводились Н.С. Савельевым (Манхар-2-3, Юмаш-тау-4-5, Майлыбай-2, Кушалыкуак-1, Семеновский-6, Ишкулово-5), также отдельные памятники раскапывались В.Н. Васильевым (Усть-Дергамышский курган), В.К. Федоровым (Чебаркульский курган) и Ф.А. Сунгатовым (Валитовский курганный могильник). Всего к настоящему времени исследовано около 30 подобных курганов (Савельев Н.С, 2000а-б; 2006; САПРБ. 2004. №25,29,31,57,167-168; Акманова И.Р., 2005; Исмагил Р. и др., 2006).

Видимая «скромность» источниковой базы по раннекочевническим курганам Ирендыка и Крыкты связана, во-первых, с крайней недостаточностью археологических работ в горно-степной зоне восточного склона Южного Урала в целом и, во-вторых, с явным предпочтением даже «профильных» специалистов к исследованию многочисленных «савромато-сарматских» земляных курганов. При этом углубленное обследование горно-степной зоны, начатое в середине 1990-х гг., показало очень плотную освоенность этой территории во все эпохи, значительная же часть выявленных курганов относится ко времени ранних кочевников (Савельев Н.С., 2000а. С.36-37; Акбулатов И.М. и др., 2004. С.296-301; Котов В.Г., Савельев Н.С. 2006). Судя по закономерностям расположения, планиграфии и некоторым архитектурным особенностям, что также подтверждается исследованиями некоторых из них, данные курганы должны быть объединены в особую «ирендыкско-крыктинскую» группу кочевников Южного Урала середины I тыс. до н.э. (ср.: Савельев Н.С., 2003а-б; 2006).

Проведенные в последние годы исследования позволили говорить о значительных культурных отличиях данных памятников от синхронных и расположенных в непосредственной близости «савромато-сарматских» курганов (Савельев Н.С., 2000а-б, 2003а-б, 2006). Суммируя все имеющиеся данные, к основным признакам памятников «ирендыкско-крыктинской» группы относятся (см. также: Савельев Н.С., 2000а. С.36-37):

1. Топография:

– вершины каменистых сопок, горных мысов и гор (высота от подножья от 20 до 150 м и более);

– наибольшая концентрация – по крайним возвышенностям горно-степной зоны, над речными и межгорными долинами, единичные курганы встречаются непосредственно на вершинах хребта Ирендык;

– в относительно закрытых урочищах и самых дальних частях долин известны случая расположения курганов на ровных участках или низких террасах над водотоками;

– за пределы предгорий, в степь данные курганы выходят только вдоль рек, берущих начало в горах; расположение их здесь однотипно – на вершинах сопок и мысов, ограничивающих долину реки, в непосредственной близости от воды.

2. Состав могильников:

– ярко выраженная тенденция к одиночному расположению курганов, хотя расстояние между соседними курганами может быть и невелико (70-100 м);

– особенность расположения курганов попарно, расстояние между ними в основном 5-15 м, но известны курганы и слившиеся полами, и отстоящие друг от друга на 40-70 м. Ориентированы такие двухкурганные могильники преимущественно по линии С-Ю, часты отклонения до ССЗ-ЮЮВ, единично известна и широтная ориентировка;

– могильники, в состав которых входят три и более курганов, крайне редки и являются скорее исключением, чем правилом (ср.: Савельев Н.С., 2000а. С.36. Прим. 37).

3. Внекурганные конструкции:

– рядом с курганами часто расположены небольшие каменные выкладки (1-2 и более), форма их в основном овальная или удлиненная;

– известны курганы с небольшими «отростками» длиной 3-4 м и шириной около 1 м.

4. Архитектура насыпей:

– насыпи сложены из камня средних и крупных размеров, в основном полностью задернованы, известны курганы с полностью или частично отсутствующим дерновым покрытием;

– вершина насыпей вследствие обрушения надмогильных перекрытий и проседания части камней в могильную яму, как правило, уплощена или вогнута, дерновый слой здесь более мощный;

– в полах насыпей часто прослеживаются фрагменты кольцевых (?) оград из вертикально стоящих камней;

– некоторые наиболее выступающие камни могут быть интерпретированы как стелы;

– в некоторых случаях зафиксирована «чешуйчатость» насыпи, то есть налегание верхних камней на нижние при общем наклоне камней к центру насыпи, что связано с формированием насыпи в процессе разрушения первоначальной надмогильной конструкции – полого склепа-мавзолея;

– на поверхности центральной части некоторых курганов хорошо прослеживаются верхушки каменных ящиков, составленных из больших плит;

– наряду с курганами известны захоронения (судя по размерам могильных ям, детские) под небольшими каменными выкладками.

Приведенные поисковые признаки (1-4) позволяют достаточно обоснованно выделять курганы ранних кочевников горно-степной зоны из общей массы разнообразных каменных сооружений, в большом количестве известных в пределах горного массива Ирендык-Крыкты. Отчетливо выраженные закономерности свидетельствуют также о высокой степени близости этих памятников.

5. Размеры насыпей:

Средний диаметр насыпей 6-9 м, высота 0,3-0,5 м, известно несколько более крупных курганов, самый большой из зафиксированных – Тубакаин-1 (западные предгорья Ирендыка, левый берег реки Таналык), его диаметр 17 м, высота 1,7 м, форма пирамидальная, окружен широким ровиком (см.: Акбулатов И.М. и др., 2004. С. 301).

6. Подкурганные конструкции (к сожалению, большинство курганов было раскопано без фиксации каких-либо конструктивных особенностей насыпи, поэтому имеющиеся данные крайне неполные):

– в основном центральная часть курганов окружалась каменными крепидами; в одном случае зафиксирована разреженная квадратная ограда из поставленных на торец камней, сторонами ориентирована по сторонам света;

– в трех случаях зафиксировано, что «насыпь» первоначально представляла собой полый склеп-мавзолей подквадратной в плане формы;

– к югу от центра кургана, в поле, устанавливались грубые каменные стелы.

7. Находки под насыпями:

– под насыпями на уровне древнего горизонта или среди камней насыпи практически всех курганов найдены скопления или единичные фрагменты глиняных сосудов (от 1 до 7), полные развалы крайне редки;

– в одном случае отмечено скопление мелких фрагментов преднамеренно разбитого и «растоптанного» сосуда;

– также под насыпью встречаются каменные оселки, глиняные биконические и керамические пряслица.

8. Погребальный обряд:

– простые овальные и прямоугольные (значительно реже) неглубокие могильные ямы;

– единично зафиксированы погребения в каменном ящике на древнем горизонте и глубокой катакомбе;

– значительное распространение имел обычай сожжения деревянных перекрытий;

– дважды отмечено преднамеренное положение на перекрытие нижней части грубых плоскодонных сосудов;

– очень часто кости в погребениях не сохраняются;

– умершие укладывались вытянуто на спине, в основном ориентированы головой на 3-СЗ, для поздних погребений характерна южная ориентировка;

– известно положение под голову погребенных небольшого камня-«подушки»;

– единично известна кремация (детское сопровождающее погребение) на стороне.

9. Инвентарь:

– грубые плоскодонные и круглодонные «талькированные» сосуды (иногда встречаются совместно), в т.ч. и с трубчатым носиком-сливом;

– зеркала различных типов (с петелькой на обороте – с бортиком и без него, с «ножевидной» ручкой, медалевидное, с отогнутой закраиной и т.д.);

– бусы (удлиненные шестигранные синего и зеленого цвета, финикийского стекла и др.);

– бронзовые и железные браслеты;

– дважды найдены каменные жертвенники – клювовидный и овальный на четырех коротких ножках;

– предметы вооружения единичны.

10. Хронология:

Наиболее ранние из известных памятников (курган 2 могильника Целинный и курган 1 могильника Юмаш-тау-4) датируются VI в. до н.э. (возможно, его концом), наиболее поздние – примерно концом IV в. до н.э. (курган 1 погребение 1 Исянбетово, Майлыбай-2) За это время происходят значительные изменения в материальной культуре (полностью изживаются грубые плоскодонные сосуды, на смену им приходит тальковая керамика с богатой орнаментацией, меняются типы зеркал, бус и т.д.) и в погребальном обряде (ориентировка в З-СЗ сектор сменяется на южную, в погребения начинает ставиться глиняная посуда и т.д.). Таким образом, происходит нивелировка культуры ирендыкско-крыктинской группы кочевников и ее сближение с общераспространенными в степной части Южного Урала раннепрохоровскими традициями. При этом сохраняются неизменными некоторые важные черты, относящиеся как к моменту освоения этим населением горно-степной зоны, так и к раннесакскому времени в целом (топография памятников, закономерности расположения, структура насыпей, овальные и катакомбные могильные ямы и т.д.).

Таким образом, полученные данные уже сейчас позволяют говорить о VI-IV вв. до н.э., как о времени сосуществования в Южном Зауралье двух культурных миров, которые условно можно назвать «савромато-сарматским» и «сакским». И если первые занимали равнинные степные пространства, то вторые, за небольшими исключениями, локализованы в предгорьях и горно-степной зоне хребтов Ирендык и Крыкты. Данная группа кочевников и сама не была внутренне однородной – в ее сложении приняли участие группы населения из Центрального и Северного Казахстана, а также Саяно-Алтайского нагорья (Савельев Н.С., 2006). Фактически она являлась этнокультурным реликтом таких же разнородных кочевников Южного Зауралья раннесакского времени (так называемый бобровский этап), в силу ряда причин вытесненных в горно-степную зону и долгое время сохранявших свои традиции на фоне активных контактов с носителями формирующейся прохоровской культуры.

Яминов А.Ф., Савельев Н.С., Псянчин А.В. Баишевский микрорайон: итоги и перспективы этноархеологических исследований в Башкирском Зауралье // Интеграция археологических и этнографических исследований: материалы V Всероссийского научного материала, посвященного 155-летию со дня рождения Н.М.Ядринцева. – Омск-Уфа, 1997. – 190 с. – С.182 – 185.

 

 Одной из функций государства является сохранение историко-культурного наследия народов, населяющих его территорию. В мировой и отечественной практике к настоящему времени накоплен большой опыт и выработано множество форм реализации подобных проектов: заповедники, заповедные и охраняемые территории, заказники, национальные парки, музеи под открытым небом, научно-исследовательские комплексы и т.д.

 На основе учета национально-исторических и культурно-хозяйственных традиций населения Республики Башкортостан 2 августа 1995 г. было принято Постановление Кабинета Министров РБ «Об историко-культурных центрах Республики Башкортостан», в приложении к которому основными целями этих центров определено «сохранение историко-культурных комплексов, имеющих особую историческую, национальную, просветительскую, научную и эстетическую ценность, обеспечение жизнедеятельности последних на основе максимального приближения к традиционным формам природопользования, хозяйствования и использования в рекреационных, научных и культурных целях». И в этом отношении особое внимание специалистов по охране и использованию памятников истории и культуры после двухлетних работ привлекли окрестности деревни Баишево Баймакского района Республики Башкортостан.

 В ландшафтно-географическом отношении данный микрорайон является частью Башкирского Зауралья и представляет собой предгорную степь и лесостепь (с островными березовыми лесами местами с примесью лиственницы и сосны) подступающие к восточной оконечности хребта Ирендык, непосредственно возвышенные и горные участки с узкими долинами. Особенностью микрорайона является густая речная сеть, представленная реками Б.Уртазымка и Карасаз с их многочисленными мелкими притоками, нередко пересыхающими в засушливый период. Палеотопографические исследования на местности показывают, что в древности они питали одно или несколько, к настоящему времени пересохших, озер в собственно степной части микрорайона. Все это обуславливало наличие стабильной разнотравной лугово-степной и степной растительности. Большую роль в истории микрорайона играл и тот факт, что территория микрорайона является самой южной оконечностью «Яшмового пояса» Урала с многочисленными выходами различных яшм и яшмоидов.

 Как показывают результаты историко-археологических изысканий в различных уголках Евразии, подобные районы с усложненным ландшафтом (Алтай, Тянь-Шань, Кавказ, Жигули, Карпаты), всегда привлекали население в связи с возможностью ведения как кочевого и загонного скотоводства, так и занятий охотой и земледелием, что отражается в высокой концентрации археологических памятников различных эпох и многообразии их типов. К настоящему времени на территории Баишевского микрорайона известно 120 археологических и 12 этнографо-археологических объектов (что превращает его в единственный подобного рода феномен в регионе по степени концентрации памятников древнего населения, хронологии и научному потенциалу, заложенному в них).

 На данной территории впервые выявлен комплекс памятников каменного века, который в региональном масштабе является связующим звеном между синхронными памятниками Оренбургско-Казахстанских степей и Зауральским лесостепным кругом памятников. Это позволяет достоверно реконструировать процесс появления и расселения древнего населения на территории Южного Урала, культуру и технологию хозяйственного освоения региона. Наиболее ранний пласт образуют 4 камнеобрабатывающие мастерские, относящиеся к эпохе камня (от верхнего палеолита и выше). Именно здесь располагается единственный известный для Зауралья и прилегающих территорий комплекс погребальных памятников эпохи энеолита (III – начало II тыс. до н.э.), исследование которого позволяет на реальном конкретном материале восстановить социальную градацию и религиозные воззрения этих веков.

 Для периода развитой бронзы впервые на территории РБ открыто укрепленное поселение, которое по своим конструктивным особенностям полностью аналогично известному поселению Аркаим (круговая планировка, наличие внешнего вала, радиальное расположение жилищ), а по степени сохранности и насыщенности культурного слоя превосходит свой аналог. С населением, проживающим в этом и других близлежащих поселках, связаны курганы, часть из которых, как показали результаты раскопок, относятся к погребальным сооружениям элитного слоя общества (значительные внешние параметры, размеры погребальных камер, богатство сопроводительного инвентаря). На их примере впервые достоверно зафиксирован факт того, что при возведении курганных насыпей, в непосредственной близости от них, устанавливали каменные менгиры и целые менгирные аллеи. Ранее возведение подобных сооружений предполагалось только для кочевнических древностей раннего железного века. Дополнительной аргументацией их значительно более раннего бытования является нахождение подобных менгиров на особых участках поселений эпохи бронзы, таких как Улак I, Улак II и Сарыташ. Это позволяет намного глубже проанализировать как погребальную обрядность данных племен, так и их социальную и духовную жизнь.

 Для эпохи раннего железа выявлен новый, ранее почти неизвестный пласт погребальных сооружений (одиночные каменные курганы, расположенные на высоких горных мысах и отдельностоящих вершинах и содержащие материалы конца VI-V вв. до н.э.), позволяющих понять механизм контактов пришлого среднеазиатского кочевого (сакского) населения с полуоседлым населением зауральской лесостепи. Также, на данной территории известно 2 из 7 выявленных в южных зауральских районах РБ уникальных памятников – курганов «с усами», которые появляются здесь в результате более поздней миграционной волны центральноазиатского населения. Их уникальность определяется и тем, что в последние годы серия аналогичных памятников дала науке пласт, относимый к древнетюркскому этносу. Это дает новый материал для решения проблемы о времени и механизме тюркизации Южноуральского региона в период раннего средневековья.

 Следующий хронологический пласт образует масса каменных курганов и выкладок периода позднего средневековья (ХIII-XV вв.), относящихся к древностям Золотой Орды. Их исследование позволяет проследить процесс второй волны тюркизации региона, проникновения и распространения ислама в кочевой среде. Ценность этих памятников и в том, что большинство из них имеют аналоги в степях Казахстана, Приаралья и Южной Сибири. Это дает возможность рассмотреть пути и время их появления на Южном Урале, а также процесс формирования современных башкирских родоплеменных групп Зауралья на основе тюрко-монгольского симбиоза.

 Особое место в общей массе памятников древности занимают этнографические объекты. До настоящего времени они не подвергались строгим научным исследованиям, не велся их планомерный поиск и фиксация (за исключением погребальных комплексов для антропологических исследований, сборов этнографических коллекций и фольклора).

 Работы 1995 и 1996 гг. показали, что в Баишевском микрорайоне есть целый пласт этнографических памятников, которые могут быть исследованы, помимо чисто этнографических, и археологическими методами. Здесь имеются остатки четырех населенных пунктов XVIII –середины XX вв., дошедшие до нас в руинированном виде. Их исследование методами археологии может дать совершенно новую информацию о формировании и развитии инфраструктуры башкирского аула, о строительных приемах и традициях, о материальной культуре населения, о семейно-патриархальных, социальных и демографических процессах.

 Кроме того, процесс перехода от кочевого к яйлажному (пастушескому) скотоводству иллюстрируют открытые впервые в регионе остатки башкирских летовок (яйляу). Данные объекты представляют собой округлые каменные оградки диаметром 7-14 метров с одним проходом внутрь. В некоторых случаях вход ограничен длинным тамбуром, сложенным также из камней. На территории микрорайона выявлено 12 таких сооружений, все они полностью археологизированы. Места расположения «оградок» наиболее благоприятны именно для летовок: на берегах мелких ручейков и вблизи родников в горных долинах, либо же в узких распадках с непосредственным выходом в степь. Примечательно, что около некоторых «оградок» зафиксированы полуразмытые остатки плотин и запруд.

 Этногенетическая память местного населения сохранила до настоящего времени большое количество этноисторических преданий, шежере, памятников поэтического творчества и музыкальной культуры, древних топонимов и гидронимов. До сего дня сохраняется деление деревень на «концы», заселенные выходцами из разных башкирских родоплеменных групп. Неоднородность современного башкирского населения микрорайона подтверждают и антропологические наблюдения.

 Все вышесказанное открывает широкие возможности для этнокультурных и исторических реконструкций, и только эта база позволяет создать модель культурогенетических процессов в Зауральском регионе Башкортостана от эпохи камня до настоящего времени, а возможность сочетания археологических и этнографических методов исследования позволит в дальнейшем развить абсолютно новое направление в исторической науке Башкортостана – этноархеологию.

 

Савельев Н.С., Яминов А.Ф. Улак-1 – новое укрепленное поселение эпохи бронзы в Башкирском Зауралье // Народы Южного Урала и их соседи в древности и средневековье: Материалы международной научной конференции, посвященной 70-летию крупного археолога-историка и общественного деятеля, члена-корреспондента АН РБ, профессора Н.А.Мажитова. – Уфа: БашГУ, 2004. – 254 с. – С.204 – 215.

 

Как показывают археологические исследования последних лет в Башкирском Зауралье, степень изученности региона, несмотря на многолетние полевые работы и достигнутые успехи, остается крайне недостаточной. Во многом это связано с поверхностным характером разведочных работ, присущим для второй половины – конца XX в., когда обследование степной зоны, как правило, осуществлялось исключительно на машине или пешком по берегам наиболее крупных рек, а работы в горно-степной зоне ограничивались только предгорной полосой. Данная методика «маршрутного обследования» принесшая ощутимые результаты во время подготовки «Археологической карты Башкирии» (1965 – 1970 гг.), частично сохраняясь и до сих пор, постепенно заменяется сплошным обследованием той или иной территории.

В 1996 г. археологическая экспедиция Научно-производственного центра по охране памятников МК РБ проводила обследование окрестностей села Баишево (Баймакский район Республики Башкортостан). Район исследований представляет собой остепненные восточные предгорья хребта Ирендык рассеченные долиной реки Ургаза (на карте – Большая Уртазымка) – одного из крупнейших правых притоков р.Урал в его верхнем течении. Наибольшая высота хребта в районе работ составляет 757 м (гора Умитай), средняя высота – 420-550 м, выход р.Ургазы из горной долины у с.Баишево, имеющий ширину всего 0,6 км и практически незаметный со стороны степи, находится на высоте 350 м С востока к горам примыкает увлажненная подгорная зона, постепенно переходящая в зауральскую степь. Особенностью территории является множество хорошо обводненных закрытых горных долин и Урочищ, значительные пастбищные угодья, наличие месторождений полезных ископаемых, в т.ч. меди и золота, а также большое количество выходов высококачественной яшмы.

Итогом работ стало выявление значительного числа археологических этнографических памятников, сконцентрированных на относительно небольшой территории (размеры ядра не более 100-120 км?) с четко выраженными ландшафтными границами, названной впоследствии Баишевским археологическим микрорайоном. Одним из выявленных в 1996 г. памятников является и укрепленное поселение Улак-1, предварительной публикации которого и посвящена настоящая статья.

Памятник расположен к северо-западу от с.Баишево на низкой надпойменной террасе правого берега небольшого ручья Улак, правого притока р.Ургаза, в 0,8 км от его устья. Высота места расположения поселения над уровнем моря около 380 м, ближайшие возвышенности имеют высоту 539-587 м. Горные мысы, ограничивающие долину Улака и непосредственно примыкающие к поселению, имеют высоту от подножья около 40-70 м. Ближайшая вершина Ирендыка – гора Сурульдак, расположена в 4 км к северо-западу от укрепленного поселения, ее высота 692 м. Долина ручья в месте расположения памятника имеет значительную ширину – не менее 700 метров, далее же к западу она резко сужается, превращаясь в некоторых местах в узкий горный каньон.

Площадка поселения обнесена круговым валом, разомкнутым с северной, примыкающей к ручью, стороны. Диаметр вала по внешней стороне равен 90 м, высота варьирует от 0,15 до 0,85 м, ширина с юго-восточной стороны достигает 22 метров. К внутренней площадке поселения вал плавно понижается. Вся северная (и особенно – северо-западная) часть поселения сильно снивелирована бывшими здесь ранее загонами для овец, но остатки вала видны и здесь. Площадка памятника относительно ровная, слабо понижающаяся в сторону ручья. Перепад высот с юга на север составляет 3 метра, с запада на восток – 1 метр. Северная окраина поселения находится в 20 м от русла ручья, ее высота над уровнем воды не превышает 1-1,5 м. В 30 метрах к западу от вала начинается заболоченный пойменный лес с кочкарником.

С западной стороны находится вход на внутреннюю площадку поселения, имеющий сложные «ломаные» очертания. Наиболее хорошо сохранилась южная часть входа, северная же значительно повреждена кардой, но сохранившиеся неровности рельефа позволяют предполагать наличие здесь какой-то предвратной конструкции, вынесенной за линию вала (башня – ?). С напольной стороны перед валом находится слабо заметный оплывший ров шириной около 5 метров и глубиной 0,1-0,15 м.

На поселении зафиксировано 28 жилищных впадин, хотя, вероятно, их несколько больше. 16 жилищных впадин расположены радиально и вписаны в вал (4-19), 6 впадин вытянуты по линии север-юг через центральную часть поселения (20-25), еще 3 без определенной системы расположены ближе к северо-западному краю, причем наиболее крупная жилищная впадина (18 ? 14 ? 0,3 м) находится почти в центре памятника. Три небольшие западины (2,5 ? 3-4 ? 0,15-0,3 м) находятся снаружи вала, вблизи входа внутрь укрепленной части памятника.

Западины, зафиксированные в линии укреплений, имеют различную форму и, возможно, назначение. Так, впадины 9-19 (вся восточная половина укрепленной части памятника) расположены плотно боковыми стенками друг к другу и только 3 из них (9, 14-15) отличаются большими размерами (9-12 ? 14-16 м), а впадина 9 – и большей глубиной (0,55 м). Остальные же в основном не превышают 6,5-7 ? 10-11 м, их глубина варьирует от 0,03 до 0,35, при этом перепад высот с торцовой части, выходящей внутрь обвалованной площадки, минимален или вообще отсутствует. В то же время, контуры жилищных котлованов сильно отличаются от окружающей поверхности (как внутренней площадки поселения, так и самого вала) по более темному цвету растительности. Ширина радиальных перемычек между впадинами не превышает 1-1,5 м, их высота 0,05-0,2 м, цвет травяного покрова на них такой же светлый, как и на остальных частях вала. Форма всех этих западин подпрямоугольная с закругленными углами, лишь в отдельных случаях она приближается к овальной.

В южной части обваловки, непосредственно примыкая к котловану 9, находится хорошо фиксируемый трапециевидно-подпрямоугольный «выступ» вала внутрь, в центре которого находится подпрямоугольный котлован размером 4,5 ? 7 м при глубине от вершины вала 0,4 м. Высота «выступа» с внутренней стороны вала достигает 0,25 м.

С запада к впадине 8, через двухметровую перемычку, примыкает котлован 6-7, представляющий собой подквадратное понижение размерами 22 ? 19 метров, состоящее из двух частей. Впадина 6 – подпрямоугольная с закругленными углами, 12 ? 19 ? 0,25 м. Впадина 7 – подпрямоугольно-трапециевидной формы с закругленными углами, 18 ? 8 ? 0,45 м (от вершины вала). Обе эти впадины разделяются  перемычкой шириной до 1,5 м и высотой до 0,15 м (т.е. 0,13-0,27 м ниже вершины вала).

Впадины 4-5, вероятно, имеют непосредственное отношение к конструкции входа и находятся внутри насыпи вала. Первая из них (№4), вытянутая по линии север – юг, расположена в узкой «ступенчатой» части входной конструкции, ее размеры 3,5 ? 1 м, глубина от вершины вала не более 0,2 м, форма подковообразная. Второй котлован вытянуто-овальный, ориентирован по линии СВ-ЮЗ – т.е. в соответствии с общим радиальным расположением котлованов, вписанных в вал. Размеры впадины 10 ? 6 м, глубина 0,6 м.

Как уже отмечалось, с северной стороны поселения вал отсутствует, образуя широкий разрыв, обращенный к ручью. Здесь площадка поселения ограничена «дренажной» канавой, вытянутой по линии ЗСЗ-ВЮВ. Общая ее длина 220 метров. За пределами поселения канава, плавно изгибаясь, доходит до современной проселочной дороги и заканчивается увлажненным участком у межгорного распадка. Вероятно, в этом месте весной с гор сходит талая вода. Глубина дренажной канавы 0,2-0,6 м, причем глубина увеличивается по мере приближения к поселению. Ширина канавы 1,5-2,0 метра. На участках, примыкающих к поселению, у канавы зафиксированы внешняя и внутренняя обваловки высотой до 0,15 м при ширине до 2 метров. Внутренняя обваловка канавы заканчивается в 15 м к Ю-З от вала поселения, внешняя же прослеживается по всей ее длине. В некоторых местах в обваловке и на дне канавы видны камни. Вероятно, окончание дренажной канавы размыто ручьем, т.к. в размыве фиксируется полоска камней, как бы продолжающих и соединяющих ее с руслом.

В центральной части поселения, по линии север – юг, расположена линия из 6 западин. Самая северная из них (впадина 20) примыкает к внутренней обваловке «дренажной» канавы. Ее размеры 8 ? 12 ? 0,07 м, форма овальная, ориентирована по линии ССВ-ЮЮЗ. Впадины 21-25 вытянуты округлые, диаметром 7-9 метров при глубине 0,15-0,25 м. Самая мелкая впадина – 21, ее глубина 0,05 м. В центре впадин 24 и 25 находятся каменные округлые выкладки диаметром 1-1,5 м. Камни выкладок хорошо задернованы.

С северной части поселения, примыкая к дренажной канаве, расположен древний пересохший родник. Представляет собой округлую впадину диаметром 6 м и глубиной 0,4 м, где, вероятно, бил ключ. С ручьем эта впадина соединяется извилистым, явно искусственным, руслом длиной 17 метров и глубиной 0,2-0,3 м. С ЮЮЗ впадина родника подковообразно обложена камнем. Длина обкладки 6,5 м, ширина 1 м. Об его одновременности с поселением свидетельствует совершенно идентичная задернованность всей площадки, а также то, что он составляет единый комплекс с дренажной канавой.

С восточной стороны поселения, частично накладываясь на вал, расположена каменная ограда округлой формы с длинным «тамбуром». Внешний диаметр ограды 20 метров, ширина каменной стенки до 2 метров. С западной стороны расположен вход в кольцо, его ширина 8 метров. С севера и юга вход ограничен двумя прямыми каменными стенками длиной 9 и 18 метров. Высота камней, выступающих из земли до 0,2 м. Вероятно, данный объект относится к этнографическому времени и является остатками какого-то легкого каркасного сооружения, обложенного у основания камнями (теплый загон для скота или большая юрта).

Также на поселении и прилегающей территории расположено 16 каменных хорошо задернованных выкладок подпрямоугольной, округлой и неправильной формы и 2 большие лежащие, почти полностью задернованные, плиты, являющиеся, вероятно, поваленными менгирами. Часть выкладок, особенно имеющих близкую к прямоугольной форму и ориентированные по линии запад-восток, могут быть связаны с мусульманскими могилами и составлять единый культурно-хронологический комплекс с кольцевой каменной оградой. Остальные выкладки, в первую очередь – расположенные в центре жилищных впадин (24-25) могут быть предположительно связаны с самим поселением.

Менгир 1 расположен к востоку от каменной кольцевой ограды, между выкладками 4 и 5. Представляет собой горизонтально лежащую хорошо задернованную плиту видимыми размерами 1 ? 0,5 м. Высота наиболее выступающей над землей части 0,1 м. Ориентирована по линии З-В.

Менгир 2 находится на месте стыка кольцевого вала и внутренней обваловки дренажной канавы. Представляет собой крупный горизонтально лежащий камень с видимыми размерами 1,1 ? 0,3 м, максимально выступает над землей на 0,25 м. Хорошо задернован, ориентирован по линии СВ-ЮЗ.

Граница распространения подъемного материала на поселении намного больше площадки обнесенной валом. Так, если с восточной стороны вала и с севера за дренажной канавой находок нет, то вся полоса между лесом и валом, т.е. к западу от жилищных впадин, им насыщена. Около впадин 26-28 находки керамики идут и в кочкарнике, доходя до леса. Также отдельные скопления фрагментов керамики, костей и кремневых отщепов были найдены к югу от поселения, в том числе и за проселочной дорогой.

Для определения культурной принадлежности памятника и выяснения мощности культурного слоя на ограниченной валом площадке поселения было заложено 2 шурфа площадью по 4 м? (2 ? 2 м).

Шурф №1 расположен вблизи впадин 5 и 6 за внутренним краем вала. Вскрытие культурного слоя проводилось условными горизонтами по 0,2 м. Общая глубина до материка 0,48-0,54 м. Стратиграфия: дерн – 0,15 м, гумус – 0,15 м, серо-коричневая супесь со щебнем – 0,2-0,25 м, материк – светло-коричневый суглинок. На первом штыке и в нижнем слое супеси не было никаких находок, все они сконцентрированы на штыке 2. Здесь найдено 12 фрагментов керамики и 19 «сырых» костей.

Шурф №2 был заложен в восточной части поселения, между впадинами 15 и 23. Вскрытие культурного слоя проводилось условными горизонтами по 0,2 м. Общая глубина до материка 0,43-0,6 м. Стратиграфия в целом аналогична шурфу 1: дерн – 0,15 м, гумус – 0,2-0,3 м, серо-коричневая супесь со щебнем – 0,1-0,15 м, материк – светло-коричневый суглинок. Основная масса находок происходила также со штыка 2 (22 фрагмента керамики и 33 «сырые» кости, на 1 штыке найдена 1 неорнаментированная стенка и обломок каменного оселка. Супесчаный слой оказался полностью стерильным. Среди других находок шурфа необходимо отметить обломок орудия на грубом пластинчатом отщепе, каменный пест, орнаментированный венчик со сработанными краями, расколотый кристалл горного хрусталя, бесформенный кусок шлака и копыто лошади.

Таким образом, из обоих шурфов и сборов с поверхности происходит 50 фрагментов керамики, 19 из них орнаментированные. Вся керамика достаточно однородна как по технологии производства (толстостенность, примесь песка и шамота), так и по орнаментации. Абсолютно доминирует резная и слепогребенчатая техника орнаментации. Один фрагмент орнаментирован горизонтальными поясками среднегребенчатого штампа, другой – каннелюрами. Высок процент грубых расчесов. Особо выделяются 2 прямых массивных венчика от горшковидных сосудов, орнаментированных по срезу. Судя по венчикам с поселения, только 2 сосуда относятся к баночным остальные – горшковидные. На одном крупном фрагменте зафиксирован хорошо профилированный уступ на плечике.

Культурная принадлежность большей части керамики, ввиду ее малочисленности, может быть только приблизительно определена как срубно-алакульская. Возможно, некоторые фрагменты относятся к более раннему, синташтинскому, времени. Об этом может свидетельствовать наличие в орнаментике каннелюров и «размашистой» горизонтальной елочки, покрывающей значительную часть тулова. Данные приемы орнаментации наиболее характерны именно для синташтинской традиции [1]. Прямых аналогий высоким прямым венчикам с орнаментированным срезом нам неизвестно, возможно они относятся к этапу срубной культуры [2].

Рассматриваемый памятник, как видно из приведенных данных, имеет прямые аналогии среди укрепленных поселений т.н. «Страны городов», расположенной в степной части Южного Зауралья [3]. Всего, по подсчетам Г.Б.Здановича, на территории юга Челябинской и северо-востока Оренбургской областей известно 20 пунктов с подобными памятниками. К сожалению, за исключением Синташты и, частично, Аркаима, полученные материалы в должной мере еще не введены в научный оборот [4]. Большинство же выявленных «квазигородов» известно научному миру по данным аэрофотодешифровки [5], и аналитическим описаниям, присутствующим в различных работах челябинских археологов [6]. Вероятно, наиболее полной сводкой данных по укрепленным поселениям «Страны городов» является сжатый очерк A.B.Епимахова [7].

По терминологии Г.Б.Здановича, поселение Улак-1 относится к «одночастным «к одночастным круглоплановым укрепленным поселениям» и ближайшими аналогиями ему являются такие памятники как Исиней-2, Журумбай и Ольгинское [8]. Для этого типа поселений характерен единый круг для кольцо жилищ с большой центральной площадью, отсутствие каких-либо локальных укреплений, т.е. весь поселок, представляет собой единое социокультурное целое. В большинстве памятников «Страны городов», так же, как и на Улаке-1, основные входы фиксируются в виде «выступов стеновых конструкций» и обращены они в основном на запад [9]. Примечательно, что на некоторых укрепленных поселениях (Исиней, Синташта, Аркаим) фиксируются «каналы» длиной 450-600 м, огораживающие их с напольной [10]. Как уже упоминалось, длина «дренажной» канавы на Улаке-1 составляет около 220 метров.

Несмотря на относительную малочисленность имеющегося материала с поселения Улак-1, предварительно можно сделать вывод о достаточной длительности его существования, что документируется наличием как синташтинской и раннесрубной, так и более поздней срубно-алакульской керамики. Возможно, о двухслойности памятника свидетельствует и наличие «центральной улицы» (впадины 20-25) – совершенно инородной конструктивной детали для поселений с радиальной планировкой и свободной центральной площадью (ср. данные  по поселению Синташта, на котором фортификационные сооружения внешне не фиксировались из-за неоднократного более позднего заселения площадки памятника). Анализ микрорельефа позволяет также допустить более раннюю хронологическую позицию кольцевого вала по отношению к «дренажной» канавы, поскольку последняя, видимо, «наложена» поверх уже разрушившейся (или сильно оплывшей) крепостной стены. Судя по геофизическим данным, очертания подпрямоугольных объектов фиксируются и за пределами кольцевого вала, что не характерно для круглоплановых укрепленных поселений [11]). Рекогносцировочные исследования 2003 г. подтвердили наличие культурного слоя и следов конструкций снаружи обвалованной площадки.

Хотя всеми исследователями эпох средней и поздней бронзы Южного Зауралья, касавшихся синташтинской проблематики и осмысления феномена «Страны городов», западная граница их ареала постоянно доводилась до Уральских гор (ср.; Зданович Г.Б., 2002; Григорьев С.А., 2000), факты, подтверждающие данный тезис отсутствовали. Улак-1 – первый памятник подобного рода в Башкирском Зауралье, а его расположение непосредственно в горной стране свидетельствует об освоении синташтинским населением и данной экологической ниши. Вероятно, оно было достаточно плотным, о чем говорит и недавнее (весна 2003 г.) выявление еще одного укрепленного поселения (поселение Селек), расположенного так же на р.Ургаза, к востоку от Улака.

Литература:

1. Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В. Синташта: Археологические памятники арийских племен Урало-Казахских степей. – В 2-х т. – Ч.1. – Челябинск, 1992.; Григорьев С.А. Бронзовый век // Древняя история Южного Зауралья. – В 2-х т. – Т.1. Челябинск, 2000; Малютина Г.С., Зданович Г.Б. Керамика укрепленного поселения Аркаим // Древняя керамика: проблемы и перспективы комплексного подхода. Материалы круглого стола. Челябинск, 2003.

2. Гудков А.И. Была ли сельскохозяйственная округа в бронзовом веке? // XIV. – УАС. – ТД. Челябинск, 1999.

3. Зданович Г.Б., Батанина И.М., 1995. «Страна городов» – укрепленные поселения эпохи бронзы XVIII-XVII вв. до н.э. на Южном Урале // Аркаим: Исследования. Поиски. Открытия. Челябинск, 1995.; Зданович Г.Б. Урало-Казахстанские степи в эпоху средней бронзы. Дисс. в виде науч. доклада на соиск. ... д.и.н. – Челябинск, 2002.

4. Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В. Указ. соч. ; Зданович Г.Б. Аркаим – культурный комплекс эпохи средней бронзы Южного Зауралья // Российская археология. – №2. – 1997.

5. Зданович Д.Г. Синташтинское общество: социальные основы «квазигородской» культуры Южного Зауралья эпохи средней бронзы Челябинск, 1997. – Рис.2 и др.; Зданович Г.Б., Батанина И.М. Указ. раб. – Рис. 2-5.

6. Зданович Г.Б. Указ. раб. – С.17-25.

7. Епимахов А.В. Южное Зауралье в эпоху средней бронзы. Челябинск, 2002. С.7-13.

8. Зданович Г.Б. Указ. раб. – С.21.

9. Зданович Г.Б., Малютина Т.С. Поселение Берсуат // XV. – УАС. – ТД. Оренбург, 2001. – С.75.

10. Зданович Г.Б. Указ. раб. – С.38.

11. Там же. – С.25.

 

Савельев Н.С. Курган эпохи ранних кочевников Кушалыкуак-1 в восточных предгорьях хребта Ирендык // Южный Урал и сопредельные территории в скифо-сарматское время: сборник статей к 70-летию А.Х.Пшеничнюка. – Уфа: Гилем, 2006. – 258 с. – С.92 – 104.

Введение

Изучение памятников кочевников первой половины – середины I тыс. до н.э. восточной части Евразийской степи и горно-степной зоны позволило, с одной стороны, выявить в этом огромном регионе ареалы распространения отдельных культур (тасмолинская в Центральном Казахстане, алды-бельская в Туве, плиточных могил в Забайкалье и Северо-Западной Монголии, бийкенская и пазырыкская в Горном Алтае, чауху в Южном Притяньшанье и т.д.), с другой – констатировать ярко выраженное разнообразие культурных традиций и их переплетение как на относительно «монокультурных» территориях, так и особенно на территориях транзитных и тем более окраинных (ср.: Шульга, 1999). К последним, как нам представляется, относятся и степи Южного Зауралья, являющиеся естественным северо-западным пределом Азиатских степей и ограниченные с запада полностью облесенными Уральскими горами. Имеющийся археологический материал свидетельствует о значительной неоднородности населения раннесакского времени этого региона (Савельев, 2000а), хотя и при доминировании тасмолинских традиций, что и явилось, вероятно, поводом для предпринятой в последнее время попытки обосновать существование особой «бобровско-тасмолинской» культуры Южного Зауралья (Таиров, 2004; 2005).

Задачей настоящей статьи является публикация и развернутый анализ материалов кургана Кушалыкуак-1, наглядно свидетельствующих о сложности этнокультурного состава населения Южного Зауралья в середине I тыс. до н.э. Памятник находится в верхнем течении р.Урал, на одной из возвышенностей горно-степной зоны хребта Ирендык – крайнего восточного хребта Уральской горной страны, отделенного от нее на всем своем протяжении широким клином Сакмаро-Таналыкской долины с мелкосопочным рельефом. Протяженность хребта Ирендык с севера на юг около 110 км, ширина 10-12 км, максимальная высота – 987 м (Башкортостан, 1996. С.303), на севере его продолжением являются хребет Крыкты и низкогорья в верховьях р.Урал.

В эпоху раннего железа горные долины и предгорья Ирендыка и Крыкты являлись западной окраиной (а, по сути, и особой экологической нишей, динамика протекания этнокультурных процессов в которой сильно отличалась от собственно степной зоны) территории распространения памятников «сакского» облика Южного Зауралья (Пшеничнюк, 1983. С.33-35, 62-63. Табл., XXV-XXVI, XLVI; Савельев, 2000а-б, 2003а).

Описание памятника и его расположение

Одиночный курган Кушалыкуак-1 был выявлен и исследован в 2003 г. Ирендыкской комплексной археолого-этнографической экспедицией ГУОН МКиНП РБ под руководством автора. Он расположен в 12 км к юго-юго-западу от окраины г.Сибай и в 16 км к востоку от города Баймак, на северном краю узкого гребня вершины каменистой возвышенности Ызма-тау (высота 462,4 м. над уровнем моря), к северо-западу от истока небольшого ручья Кушалыкуак и деревни Татлыбаево Баймакского района Республики Башкортостан (Ахтарянова, 2004). Ее высота от восточного подножья более 70 м. Данная возвышенность ограничивает с востока предгорную зону хребта Ирендык характеризующуюся низкогорным и грядово-мелкосопочным рельефом, сильной остепненностью и наличием большого количества хорошо обводненных долин (Кадильников, 1966). Далее к востоку, вдоль хребта, простирается увлажненное подгорное понижение, в котором низинные заболоченные участки перемежаются с небольшими каменистыми грядами и постепенно, через 4-5 км, переходит в открытую степь по правому берегу р.Урал.

Насыпь кургана округлая, уплощенная, диаметром около 10 м и высотой до 0,4 м. Представляла собой слабо задернованный, в основном у краев, хаотичный навал камней среднего и мелкого размера. Вся центральная часть кургана была практически не задернована, среди камней росли отдельные кусты чилиги и шиповника. На вершине фиксировалась небольшая хорошо задернованная западина размером 3?1 м, ориентированная по линии запад-восток (ЗЮЗ-ВСВ). С западной стороны западина ограничена поставленной на ребро каменной плитой размерами 1,0?0,15 м, выступающей над поверхностью насыпи на 0,3 м. С восточной стороны западины была зафиксирована наклонно стоящая каменная стела с видимыми размерами 0,3?0,15 м, выступающая из насыпи кургана также на 0,3 м (далее в тексте – стела 1). В 1-2 м от края насыпи прослеживались отдельные установленные на ребро каменные плиты, выделяющиеся на фоне неупорядоченной структуры насыпи также и своими более крупными размерами. Лучше всего плиты подкурганной конструкции были видны с южной и западной сторон. В южной поле кургана среди этих плит выделялся стоящий наклонно крупный камень с закругленной вершиной, его размеры 0,4?0,1 м, видимая высота 0,4 м (далее в тексте – стела 2).

Вершина возвышенности вокруг кургана сильно каменистая, с отдельными достаточно крупными скальными останцами. Дерновый покров маломощный, в среднем 3-5 см, местами полностью отсутствует. В некоторых местах, особенно между меридионально ориентированными скальными грядами и в ложбинах мощность рыхлых отложений увеличивается до 0,3 м и более, на поверхности такие участки хорошо заметны по наличию густой травы.

Методика исследований

Насыпь кургана была включена в квадратный раскоп размером 10?10 м, ориентированный по сторонам света, через центр по линиям север-юг и запад-восток проведены 2 контрольные бровки шириной 0,5 м. После полной очистки камней от гумуса и оконтуривания насыпи, каменная конструкция была послойно разобрана и удалена. На скальном основании были оставлены каменный ящик и все камни ограды. После фиксации стратиграфических данных бровки также были разобраны.

Структура и стратиграфия насыпи.

Подкурганная конструкция

Курган сооружен на площадке, имеющей заметный наклон к востоку, перепад высот по крайним точкам раскопа составляет 0,5-0.6 м. Какой-либо упорядоченности в структуре насыпи не выявлено состоит из мелких и средних камней (плитняк размером от 10?10 до 30?40 см). Промежутки между камнями частично заполнены мелкозернистой почвой (ветровые наносы), переплетенной корнями растений. В центре кургана каменная кладка 3-4-слойная, у краев – однослойная. Мощность погребенной почвы под насыпью составляет не более 0,05 м, ниже залегает сильно трещиноватое скальное основание. У восточного края насыпи, ближе к склону, мощность рыхлых отложений возрастает до 0,3 м. В северо-западном секторе около центра кургана, вплотную к северной стенке каменного ящика, расположено крупное скальное возвышение, перекрытое сверху одним слоем камней насыпи.

Под насыпью зафиксирована сооруженная на древнем горизонте разреженная каменная ограда размерами 6,5?6,5 м. Форма ограды подквадратная, состоит из средних и крупных камней, поставленных на ребро, большинство плит имеет сильный наклон в ту или иную сторону. Хорошо прослежены средние части западной, южной и восточной сторон ограды, а также единичные плиты с севера. Возможно, что первоначально ограда была сплошная, но часть ее оказалась не прослежена из-за несовершенства применяемой методики. Вероятная первоначальная высота ограды – 0,4-0,6 м.

В середине южной стороны ограды, точно к югу от центра кургана была установлена стела №2 размером 60?40?10 см. На ее верхней части заметны следы подработки: углы скруглены, боковые грани выровнены, вершине явно придана подпрямоугольная форма. Нижняя часть плиты усечена несколькими крупными сколами.

С внешней стороны ограды в центре западной стороны, за северо-восточным и юго-восточным углами на уровне погребенной почвы были плашмя уложены крупные уплощенные камни. Расположение их в данных точках явно преднамеренное.

Находки в насыпи

В пределах ограды в северо-западном секторе кургана между камнями насыпи на площади около 2,5?1,2 м зафиксировано скопление фрагментов керамики от одного сосуда. Полностью сосуд не собирается. Реконструируемая высота горшка 15 см, наибольший диаметр по тулову 16 см, диаметр по венчику 12 см. Сосуд круглодонный, шаровидной формы, профилировка верхней части плавная, шейка отогнута наружу. Орнамент разреженный, выполнен неглубокими торцевыми вдавлениями, состоит из косых полотенец по шейке, трехрядного горизонтального пояска по плечу и дуговидных привесок-полотенец под ним. Цвет фрагментов серо-коричневый, тесто плотное, с примесью крупнотолченого талька.

Также в юго-восточном секторе кургана на погребенной почве в пределах ограды найдено 2 небольших неорнаментированных фрагмента керамики с примесью талька в тесте.

Какие-либо находки за пределами квадратной ограды отсутствовали.

Конструкция каменного ящика

Как уже отмечалось, в центре кургана находился массивный каменный ящик, отдельные плиты выступали над поверхностью каменной кладки на 0,3 м. После удаления насыпи выяснилось, что ящик составлен из 16 поставленных на ребро массивных плит размером до 1,0?0,6 м. Ящик ориентирован по линии ЗЮЗ-ВСВ, все плиты имеют значительный наклон наружу, максимальный размер конструкции 3,0?1,8 м. Первоначальный размер внутренней части, исходя из замеров по основаниям плит, – около 2,0?1,2 м, форма подпрямоутольная, возможно с закругленными углами. Ящик сооружен на уровне погребенной почвы, ее мощность не более 0,05 м.

Восточная (ВСВ) торцевая стенка ящика состояла из 3 плит, самая южная из них имела следы подработки (стела 1). Судя по ее значительно более сильному наклону по сравнению с другими двумя плитами, можно предполагать, что первоначально стела не входила в конструкцию ящика, а была установлена снаружи, у его восточного утла. Ее размеры 70?32?15 см, плоскость, обращенная внутрь ящика, ровная, неровности на боковых гранях сглаженные, верхняя часть подпрямоугольная с закругленными углами.

С наружной стороны между плитами ящика и кладкой насыпи прослеживается слой мелких камней, которыми, вероятно, были специально заполнены создавшиеся щели для придания конструкции большей прочности. В некоторых местах снаружи плит ящика отчетливо фиксируется горизонтальная или наклонная 3-4-рядная кладка из положенных плашмя камней насыпи. Западная часть северной (ССЗ) длинной стенки ящика 6ыла вплотную приставлена к краю массивного скального останца, поэтому вертикально установленные плиты на этом участке сохранили свое первоначальное положение. Щели между скальным массивом и плитами ящика здесь были также заполнены щебнем и мелкими камнями.

Внутри каменный ящик до уровня погребенной почвы был заполнен камнями средних размеров и в основном плитняком. При этом практически везде прослеживались налегание верхних камней на нижние примерно на 1/3 и общий наклон заполнения к центральной части ящика, многие камни находились почти в вертикальном положении. Несколько выше древнего горизонта, в нижней части заполнения наклонно лежала крупная плита подпрямугольно-ромбической формы, значительно превышающая своими размерами (60?50?5-10 см) остальные камни заполнения.

Нивелировка каменного ящика показала, что, несмотря на значительный наклон плит, их вершины находятся практически на одном уровне, а их средняя высота составляет 0,55-0,7 м. Вероятно и при сооружении верхняя часть ящика была относительно ровной. «Чешуйчатость» заполнения каменного ящика и наклонность плит позволяют сделать вывод, что первоначально ящик, имевший высоту около 0,7 м, был перекрыт деревом и на этом перекрытии сооружена какая-то возвышающаяся каменная конструкция. После сгнивания (?) перекрытия она обвалилась во внутреннюю полую камеру и расперла стенки каменного ящика. Крупная плита, найденная в заполнении в западной части камеры, также являлась частью конструкции, возведенной на перекрытии, возможно, она была установлена не ее вершине или служила т.н. «замковым камнем», перекрывающим «пирамидку» сверху (ср.: Длужневская, 1977. С.277. Рис.1; Шульга, 2003. С.193; Савинов, 2002. С. 86-87).

Погребение и сопроводительный инвентарь

На дне каменного ящика, которым являлся тонкий слой погребенной почвы, какие-либо костные остатки отсутствовали. Это, вероятно, связано с постоянным доступом воздуха и воды в первоначально полую, а затем заполненную камнями от обрушившейся конструкции, камеру. Тем не менее разнообразие и особенности сохранности сопроводительного инвентаря позволяют утверждать, что в данном случае необходимо говорить именно о разрушении костей в агрессивной среде, а не о поминальном характере памятника.

В юго-западном углу каменного ящика были найдены обломок железного ножа, железное шило и разбитое в древности на 2 части бронзовое зеркало. Вплотную к плитам северной стенки около северо-восточного угла ящика находились два раздавленных глиняных сосуда – круглодонный с трубчатым носиком-сливом и небольшая уплощенная чаша, рядом с ними в щели между плитами ящика – обточенный кусок реальгара. Немного восточнее сосудов зафиксировано скопление мелких и мельчайших обломков стеклянных бус, среди которых были ярко-голубые уплощенные из непрозрачного стекла и зеленая прозрачная, покрытая прямыми врезными линиями. В центральной части каменного ящика найдено 6 пастовых бисерин, из них 5 ярко-зеленых и 1 синяя. Рядом со скоплением обломков бус, но на 10-15 см выше уровня дна ящика, среди камней завала, найден бронзовый витой браслет. Между местом находки бисера и большой плитой в западной части ящика найден небольшой фрагмент днища плоскодонного сосуда. В центральной, восточной и южной частях погребальной камеры фиксировались отдельные фрагменты от сосуда 1.

У краев каменного ящика, а также под основанием плит (что было зафиксировано при разборке стенок ящика) находилось много мелких угольков, наиболее крупное их скопление было у северной стенки ящика, рядом с развалами сосудов. Также по внутреннему периметру камеры было найдено много мелких кварцевых галек светлых тонов и мелких кристаллов горного хрусталя. Связь их с погребальным ритуалом подтверждается тем, что нигде более под насыпью кургана подобных находок не было. У западной торцевой стенки ящика на уровне дна найдено 2 маленьких кусочка реальгара.

У подножья стелы 1, за восточной стенкой каменного ящика на древнем горизонте были найдены обломок плоского оселка и половина расколотого в древности биконического пряслица. За соседней с севера плитой стенки ящика, между камнями горизонтальной кладки насыпи в вертикальном положении было зафиксировано практически целое днище грубого плоскодонного сосуда. Еще 2 фрагмента того же днища находились на внутренней наклонной плоскости ближней плиты и в щели у ее основания. Подобный разброс собирающихся фрагментов может свидетельствовать только о том, что первоначально сосуд (или его нижняя часть) находился либо на деревянном перекрытии, либо на каменной конструкции поверх него.

Отсутствие значительной части фрагментов обоих сосудов, единичные фрагменты от них, разбросанные по всей восточной половине погребальной камеры, преднамеренно разбитое зеркало, мелкие обломки бус и общая хаотичность расположения инвентаря, вероятно, являются следствием т.н. «ритуального ограбления» или осквернения погребения вскоре после его совершения. Во всяком случае, это произошло в тот момент, когда деревянное перекрытие каменного ящика еще не обрушилось и камера была полой.

Положение погребенного

Видимая неупорядоченность в расположении инвентаря и полное отсутствие костных остатков не позволяют, на первый взгляд, дать однозначный ответ о позе и ориентировке костяка. Однако большие размеры и вытянутые пропорции каменного ящика, судя по исследованиям такого типа погребений на других территориях, несомненно, свидетельствуют о вытянутой или близкой к ней позе погребенного, головой он, видимо, был уложен к западу (ЗЮЗ). Подтверждением последнему может служить нахождение на восточной почти вертикальной торцевой стенке могильной ямы кургана 1 могильника Юмаш-тау-4 (расположен в 7 км в узкой горной долине р.Ургаза) днища грубого плоскодонного сосуда, аналогичного найденному в нашем погребении. Ориентировка умершего в этом кургане – западная с небольшим отклонением к северу (ЗСЗ), т.е. придонная часть сосуда, часть фрагментов которого была найдена на древнем горизонте к югу от могильной ямы, первоначально располагалась на деревянном перекрытии в ногах погребенного (Савельев, 2000а. С.45. Рис.1, 1-2).

Описание инвентаря

Всего в погребении и под насыпью кургана найдены фрагменты 5 глиняных сосудов, бронзовые зеркало и браслет, железные шило и нож, обломки глиняного пряслица и каменного оселка, 6 мелких бисерин и мелкие обломки нескольких бус.

Сосуд 1 – круглодонный, с шаровидно-грушевидным туловом, раструбовидной шейкой и трубчатым носиком-сливом. Наибольший диаметр тулова 19,5 см, высота сосуда 19,5 см, диаметр венчика 15 5 см, длина носика 2 см. Поверхность сосуда заглаженная, серо-коричневого цвета, с черными пятнами нагара, в тесте примесь талька. Орнаментирован горизонтальным пояском из трех рядов каплевидных насечек, носик-слив снизу опоясан такой же двухрядной полукруглой гирляндой.

Второй сосуд из погребения, найденный в одном скоплении с первым, представлен всего несколькими фрагментами. Форма его реконструируется как приземистая чашевидная с уплощенным дном и хорошо выраженным ребром у основания шейки. Высота чаши 7 см, диаметр венчика 11 см, наибольший диаметр тулова 12 см, цвет от темно-серого до черного, поверхность покрыта пятнами нагара. Тесто запесоченное, в примесях присутствуют органика, кварцитовая дресва и шамот.

У восточного края каменного ящика, как снаружи, так и внутри его, найдено 3 фрагмента нижней части плоскодонного сосуда с выделенной закраиной. Диаметр немного вогнутого днища 11,5 см, высота сохранившейся части 5,5 см. Тесто сосуда грубое, слоистое, основные примеси – кварцитовая дресва и шамот, поверхность неровная, трещиноватая, от ярко- до серо-коричневого цвета. Ни под насыпью кургана, ни внутри каменного ящика других частей от этого сосуда найдено не было.

В центре погребальной камеры найден небольшой фрагмент массивного плоского днища сосуда, отличающегося от предыдущего отсутствием закраины и плавным переходом от стенок к днищу. Тесто грубое, с примесью крупной кварцитовой дресвы, шамота и органики. Цвет наружной поверхности коричневый, на сломе тесто черное.

Диаметр бронзового зеркала 10,5-11 см, толщина диска 2 мм. Типологически относится к дисковидным зеркалам с петлей на обороте, но петельчатая ручка (длина 1,5 см, ширина 0,8 см, толщина 3-4 мм) была утрачена еще в древности, о ее наличии свидетельствуют только 2 сильно заглаженных овальных в сечении выступа. На обеих сторонах диска видны следы преднамеренной порчи: на оборотной – 2 глубокие вмятины от сильных ударов каким-то металлическим предметом (типа молотка), сделанных торцом рабочей части, на лицевой – следы скользящего удара тем же предметом. С оборотной стороны диска от этого удара образовалась глубокая трещина.

Диаметр бронзового браслета 5 см, сделан из сильно перевитого подквадратного в сечении прута толщиной около 4 мм. Окончания браслета не витые, плотно приставленные друг к другу. Сохранившаяся часть однолезвийного железного ножа с прямой спинкой имеет длину 11 см, ширина лезвия до 1,5 см. Тип не определен, т.к. вся рукоять отсутствует. Шило в сечении квадратное, его длина 5,5 см, толщина в центральной части 0,5 см.

Оселок изготовлен из плоской гальки, на его поверхности видны следы от заточки. Длина сохранившейся части 4 см. Глиняное пряслице имело уплощенно-биконическую форму, его диаметр 3,5 см, высота 2,5 см, цвет ярко-коричневый.

Основы датировки

Относительная малочисленность инвентаря и его, за редким исключением, достаточно длительное хронологическое бытование в рамках середины – второй половины I тыс. до н.э., не позволяют провести углубленный анализ с целью датировки комплекса с точностью до половины или четверти века. Это и не является задачей настоящей работы. Поэтому ниже будут отмечены только основные, необходимые для данного исследования, моменты.

Круглодонные сосуды с примесью талька в тесте из кургана Кушалыкуак-1 в целом достаточно ординарны для керамического комплекса кочевников середины I тыс. до н.э. Южного Урала. Среди них, как в Зауралье, так и в Приуралье, известны и единичные горшки с трубчатым носиком-сливом, причем в кургане 29 могильника Ак-Жар на Илеке слив также окаймлен трехрядной полукруглой гирляндой из насечек (Смирнов, Петренко, 1963. Табл.9, 27; Мошкова, 1963. Табл.9, 3; Гуцалов, 2004а. Табл.23, 15). Близкий по форме сосуд найден и на Иткульском городище одноименной культуры на севере Южного Зауралья (Сальников, 1962. Рис.4). Наклонные прямые и дуговидные «полотенца», которыми орнаментирован сосуд из-под насыпи кургана, относятся к одним из ведущих элементов орнамента посуды ранних кочевников, воспринятым ими от населения иткульской культуры (Савельев, 20006. С.24-33).

Несколько особняком не только среди сосудов из кургана Кушалыкуак-1, но и среди всей раннекочевнической посуды Южного Урала, находится приземистая чаша с уплощенным дном. Некоторые аналогии ей известны в той же иткульской культуре (Сальников, 1962. Рис. 3, б; 4. в; Бельтикова, 1977. Рис. 1, 10), но на иткульских сосудах отсутствует острое ребро при переходе шейки в тулово. Если исключать иткульский круг аналогий, то истоки этой формы необходимо искать за пределами южно-уральского региона.

При всем том, что плоскодонные сосуды в по­гребениях ранних кочевников Южного Урала абсолютно преобладали в VI-V вв. до н.э. и продолжали встречаться в IV в. до н.э., поиск каких-либо анало­гий по имеющейся нижней части горшка, вряд ли возможен. Необходимо только отметить, что он, вероятно, имел вытянутые пропорции и незначительную раздутость тулова, а это, учитывая также грубую формовку, свидетельствует о его достаточно ранней датировке. Выше уже упоминалась находка нижней части плоскодонного сосуда из погребения V в. до н.э. кургана 1 могильника Юмаш-тау-4 (Савельев, 2000а. С.45. Рис.1, 2), и близость его к горшку из Кушалыкуака-1 заключается не только в идентичном расположении под курганной насыпью, что само по себе симптоматично, но и в его параметрах (выделенная закраина, вогнутое днище, тулово вытянутое, без раздутости, тесто грубое, плохо промешанное, в примесях – шамот и дресва).

Бронзовое дисковидное зеркало с петелькой на обороте само по себе также не является точным хронологическим индикатором, поскольку в Минусинской котловине – основной территории их распространения, этот тип зеркал бытовал с VII по IV вв. до н.э. (Степная полоса..., 1992. С.216) На Южном Урале подобные зеркала встречаются очень редко и все они, за некоторыми исключениями найдены в комплексах раннесакского облика (Таиров, 2004. Рис.2, 18, 33; 9, 45) (1). Более того все зеркала этого типа найдены в зауральской части региона (Система I, Юмаш-тау-4, Чурилово, Сухомесово, Гумарово) и только одно – в Приуралье, в к. 9 могильника Болдыреве I на западе Оренбуржья (Краева 1999 С.176-177, 180. Рис.6, 1). Наиболее поздним из них является зеркало из погребения 2 кургана 5 Гумарово (Зуев, Исмагилов, 1999. С.109. Табл.10, 13). Авторами этот комплекс датирован первой третью V в. до н э (Там же. С.110). Примечательно, что на гумаровском зеркале так же, как и на зеркале из Кушалыкуака-1, петелька в древности была спилена, что вряд ли является случайностью.

Сравнивая комплекс из Кушалыкуака-1 с захоронением из к. 2 могильника Юмаш-тау-4 (предварительная датировка – VI – начало V вв. до н.э.: Савельев, 2000а. С.43-44), в котором также было найдено зеркало с петелькой на обороте, проявляются некоторые очень важные различия хронологического характера. Так, в последнем полностью отсутствует глиняная посуда, а в более позднем кургане 1 того же могильника, как и в Кушалыкуаке-1, найдены фрагменты и грубого плоскодонного горшка и большого «раннесарматского» сосуда с примесью талька. В обоих сравниваемых комплексах найдены металлические ножи, но в кургане 2 Юмаш-тау-4 он бронзовый, а в Кушалыкуаке-1 – железный. Эти данные свидетельствуют в пользу того, что юмаштауское погребение (курган 2) совершено несколько ранее кушалыкуакского. При этом в обоих случаях у южного края насыпей были расположены каменные стелы, сами же умершие были уложены головами к западу.

Массивный витой бронзовый браслет, найденный в погребении, вероятно, позволил бы уточнить датировку всего комплекса, однако какие-либо значимые аналогии ему в центральной части Евразийской степи отсутствуют (Таиров, 2004. Рис.2, 8; Гуцалов, 2004а. Табл.28; Лылова, 2001. Табл.1-2). Все известные в южно-уральском регионе бронзовые браслеты изготовлены из округлого или немного сплюснутого в сечении прута, квадратное сечение встречено впервые. Также ранее не встречались браслеты и из витого прута. Само же изготовление браслета из бронзы, его массивность и плотное примыкание тупых концов друг к другу являются достаточно ранними признаками. Некоторая близость кушалыкуакского браслета прослеживается с кольцевидной бляхой с изображением головы горного барана из кургана 26 могильника Куйлуг-Хем I в Туве, причем само кольцо, имитирующее загнутый рог, сделано из массивного витого дрота (Грач, 1980. Рис.85, 7). Д.Г. Савиновым этот курган отнесен к первому, самому раннему этапу саглынской культуры и датирован второй половиной VI-V вв. до н.э. (Савинов, 2002. С.108).

Совмещение всех имеющихся, большей частью косвенных, данных позволяет отнести время сооружения кургана Кушалыкуак-1 к V в. до н.э., возможно, его середине или второй половине.

Культурная принадлежность

Проведенные в последнее время исследования позволили выявить в восточных предгорьях Южного Урала территориально четко очерченную группу памятников середины I тыс. до н.э., имеющую значительные культурные отличия от синхронных и расположенных в непосредственной близости «савромато-сарматских» (Савельев, 2000а-б, 2003а-б). Погребальный обряд этого населения восходит своими истоками к кочевникам раннескифского времени восточной части Евразийской степи. Полученные данные уже сейчас позволяют говорить о V-IV вв. до н.э. как о времени сосуществования в Южном Зауралье двух культурных миров, которые условно можно назвать «савромато-сарматским» и «сакским». И если первые занимали равнинные степные пространства, то вторые, за небольшими исключениями, локализованы в предгорьях и горно-степной зоне хребтов Ирендык и Крыкты, составляющих, по сути, единый горный массив. Основные характеристики этой группы памятников следующие (Савельев, 20006. С.36-37):

1. Топография: вершины каменистых сопок, горных мысов и гор (высота от подножья от 20 до 150 м и более); наибольшая концентрация – по крайним возвышенностям горно-степной зоны, над речными и межгорными долинами, единичные курганы встречаются непосредственно на вершинах хребта Ирендык; в относительно закрытых урочищах и самых дальних частях долин известны случаи расположения курганов на ровных участках или низких террасах над водотоками; за пределы предгорий, в степь, данные курганы выходят только вдоль рек, берущих начало в горах, расположение их здесь однотипно -на вершинах сопок и мысов, ограничивающих долину реки, в непосредственной близости от воды.

2. Ярко выраженная тенденция к одиночному расположению курганов, хотя расстояние между соседними курганами может быть и невелико (70-100 м). Также зафиксирована особенность расположения курганов попарно, расстояние между ними в основном 5-15 м, но известны курганы и слившиеся полами и отстоящие друг от друга на 40-70 м. Ори­ентированы такие двухкурганные могильники преимущественно по линии север – юг, часты отклонения до ССЗ-ЮЮВ, единично известна и широтная ориентировка.

3. Насыпи сложены из камня средних и крупных размеров, в основном полностью задернованы, известны курганы с полностью или частично отсутствующим дерновым покрытием; вершина насыпи как правило, уплощена или вогнута, дерновый слой здесь более мощный; в полах насыпей часто прореживаются фрагменты кольцевых (?) оград из вертикально стоящих камней, некоторые наиболее выступающие камни могут быть интерпретированы как стелы. Средний диаметр насыпей – 6-9 м, высота – 0,3-0,5 м, известно несколько более крупных курганов, самый большой из зафиксированных – Тубакаин-1 (западные предгорья Ирендыка, левый берег р.Таналык), его диаметр 17 м, высота 1,7 м, форма пирамидальная, окружен широким ровиком (Акбулатов и др., 2004. С.301).

Рядом с курганами часто расположены небольшие каменные выкладки (1-2 и более), форма их в основном овальная или удлиненная; известны курганы с небольшими «отростками» длиной 3-4 м и шириной около 1 м.

Под насыпями практически всех курганов найдены скопления или единичные фрагменты от глиняных сосудов (от 1 до 7), полные развалы единичны, также встречаются каменные оселки, глиняные биконические и керамические пряслица.

Инвентарь представлен грубыми плоскодонными и круглодонными «талькированными» сосудами (иногда встречаются совместно), в т.ч. и с трубчатым носиком-сливом, зеркалами разных типов (отметим здесь только зеркала с петелькой на обороте, с «ножевидной» ручкой и медалевидное), различными бусами (удлиненные шестигранные синего и зеленого цвета, финикийского стекла и др.), бронзовыми и железными браслетами, предметы вооружения единичны.

7. Погребальный обряд: овальные и подпрямоугольные неглубокие могильные ямы, умершие уложены вытянуто на спине, головой к 3, СЗ, Ю и В; в основном кости в погребениях не сохраняются.

Данный далеко не полный перечень признаков красноречиво свидетельствует о принадлежности кургана Кушалыкуак-1 к этой «ирендыкско-крыктинской» группе ранних кочевников Южного Урала. Основной отличительной чертой этого комплекса является совершение погребения в каменном ящике, установленном на древнем горизонте, что совершенно чуждо традициям южно-уральских номадов. Также несколько инородной, на первый взгляд, выглядит и подквадратная форма ограды.

Истоки погребального обряда

Для выяснения истоков своеобразного погребального обряда кургана Кушалыкуак-1 необходим по­иск территории и синхронной или более ранней группы памятников, в которых отмеченные выше инородные для Южного Урала элементы имели бы достаточное распространение. В целом обряд исследованного кургана может быть описан следующим набором основных признаков: каменная насыпь – подквадратная ограда, ориентированная по сторонам света стелы в насыпи (с юга и востока) – находки под насыпью – каменный ящик вытянутых пропорций на древнем горизонте – большой камень (стела – ?) над ящиком – субширотная ориентировка – ападная (?) ориентировка костяка – вытянутое (?) положение погребенного. Основным, структурообразующим, признаком в этой цепочке является само наличие каменного ящика.

Погребение в каменных ящиках, относящиеся ко времени ранних кочевников, как уже отмечалось, для Южного Урала являются совершенно чуждыми и ранее не были известны. Можно только упомянуть верхнее погребение в кургане 2 Новотроицкого I могильника около Орска, где погребенный был фактически втиснут в узкую могильную яму, обложенную по краям небольшими каменными плитками (Бытковский, 1998. С.120-121. Рис.3), а также подобные погребения в кургане 1 могильника Шаншар и кургане 1 могильника Танаберген II в верховьях Илека (Гуцалов, 2004 б, С.135, 138. Рис.1, 5-6; 2, 1), хотя о какой-то «близости» здесь говорить не приходится.

Учитывая генетическую близость «ирендыкско-крыктинской» группы памятников к тасмолинской общности Центрального и Северного Казахстана (Савельев, 2003 б, С.131), основным направлением поисков должна быть именно эта территория. Однако немногочисленные известные в северо-восточной части территории (Нурманбет IV, Жалгызтау) каменные ящики (Кадырбаев, 1975. С.129, Степная полоса ..., 1992. Табл.51, 12) также впущены в могильные ямы, что позволяет говорить об их принадлежности не к собственно тасмолинской традиции, а к «верхнеиртышской группе» кочевников раннескифского времени Восточного Казахстана (Там же. Табл.55, 3; Ткачев, Тишкин, 1999). Для Северного Казахстана, территориально наиболее близкого к Южному Зауралью, погребения в каменных ящи­ках совершенно не характерны (Хабдулина, 1994).

Обращение к памятникам раннескифского времени Восточного Казахстана показывает наличие в них ряда элементов, характерных (или хотя бы типологически близких) для погребального обряда южноуральского кургана Кушалыкуак-1. К ним относятся квадратная каменная ограда, каменные ящики, вытянутые одиночные погребения, ориентировка к западу с отклонениями, стела к востоку от могильной ямы (в середине восточной стенки ограды) и «поминальные камни-стелы, стоящие на краю могилы в ногах погребенного» (2) (Ткачев, Ткачева, 1999. С.141-142). Различия же заключаются в том, что каменные ящики сооружены не на древнем горизонте, а на дне могильных ям, сами же курганные насыпи грунтовые (с каменными конструкциями), а не каменные. Наибольшее количество параллелей анализируемому комплексу прослеживается в бийкенской культуре VIII – I вв. до н.э. Горного Алтая (Степанова, 1996; Тишкин, 1996; Кирюшин, Тишкин, 1997): полностью каменные курганы, крепиды в насыпи, захоронения в «составных» каменных ящиках на древнем горизонте, стелы над ящиками и к востоку от погребальной камеры, многочисленные разрозненные фрагменты керамики (в т.ч. и скопления) под насыпями и между камнями и т.д. Наиболее часто особо выделялось восточное направление (стелы, каменные ящики с захоронениями лошадей, скопления костей животных, скопления фрагментов глиняных сосудов, в более поздних, пазырыкских памятниках – находки ручных жерновов и пестов-курантов в восточной части ограды), при этом зафиксированы случаи выделения и южной стороны света: могильник Элекманар 2. курган 7 – большая плита (поваленная стела – ?) У южной полы кургана, могильник Тыткескень I, курган 13 – забутованная камнем яма у южной полы насыпи. В некоторых погребениях прослеживаются отдельные угольки и углистые пятна, единично зафиксирована находка в углу каменного ящика скопления мелких белых и розовых кварцевых галек (Нижний Тюмечин 2, ящик 2), что имеет ближайшую аналогию в Кушалыкуаке-1 (посыпка периметра каменного ящика вдоль стенок).

Несмотря на значительную близость, к важнейшим отличиям бийкенского комплекса от кушалыкуакского относятся округлая форма оград и положение погребенных скорченно на боку. Хотя Ю.Ф. Кирющиным и А.А. Тишкиным и говорится о нескольких случаях положения погребенных вытянуто на спине (Кирюшин, Тишкин, 1997. С.52), но все это, за единственным исключением, – погребения в могильных ямах, что является характерной особенностью майэмирских памятников Западного и Северо-Западного Алтая (Тишкин, 2003. С.165-166). Вытянутое погребение в составном каменном ящике, установленном на древнем горизонте зафиксировано только в одном случае – в уже упоминавшемся кургане 13 могильника Тыткескень I (Кирюшин, Тишкин, 1997. С.37-38. Рис.8, 1-3). Даже наследники «бийкенцев» – «кара-кобинцы» хоронили своих умерших, за редким исключением, в традиционной скорченной позе на боку (Суразаков, 1989. С.126).

Отсутствие же квадратных оград среди исследованных бийкенских памятников, вероятно, нельзя воспринимать как некую закономерность. Так, например, в кургане раннескифского времени Ак-Алаха-2 погребения были совершены в четырехугольной оградке, сооруженной на уровне древнего горизонта (Полосьмак, 1993. С.21-22). На Средней Катуни, отличающейся наибольшей концентрацией бийкенских памятников, в могильнике Айрыдаш II была исследована подквадратная каменная ограда из поставленных на ребро плит, не содержавшая погребения (Ларин, 1990). По основным своим характеристикам (выделение восточной и южной сторон, много фрагментов керамики на древнем горизонте, в. т.ч. развалы у восточной стенки, там же – курант зернотерки) она может быть соотнесена с бийкенскими традициями а учитывая ее ориентировку сторонами по странам света – и с курганом Кушалыкуак-1.

При рассмотрении археологических материалов раннескифского и частично скифского времени Тувы также прослеживаются некоторые близкие элементы погребального обряда (Маннай-оол, 1970; Кызласов, 1979; Грач, 1980; Савинов, 1994, 2002; Чyгунов, 2004): каменные насыпи курганов квадратные ограды вокруг курганов или по краю насыпи, ориентированные сторонами по странам света, выделяющиеся размерами угловые камни, наличие западной ориентировки, вытянутых и слабо скорченных погребений, оформление могильной камеры в виде каменного ящика или цисты, в т.ч. и на древнем горизонте, оленные камни и стелы к востоку и югу от центра кургана, разнообразные находки на уровне древнего горизонта (единичные фрагменты и скопления керамики, каменные оселки, развалы сосудов у края могильных ям и т.д.), т.н. «каменные башни» (как и в пазырыкской культуре) над погребениями и т.д. И если близость Кушалыкуака-1 с алды-бельской культурой ограничивается самыми общими из этих признаков, то с поздними монгун-тайгинскими (шанчигскими) памятниками эта близость намного более весомая.

Среди памятников монгун-тайгинского типа известны квадратные каменные ограды, ориентированные сторонами по странам света, положенные плашмя угловые камни, погребения как правило совершались в подпрямоугольных цистах, установленных на древнем горизонте, умершие укладывались вытянуто на спине или скорчено на боку, головой к западу (Маннай-оол, 1970; Кызласов, 1979; Савинов 2002; Цыбиктаров, 2003. С.85). Особо отметим, что известны случаи, когда в конструкциях погребальных камер сочетались приемы многорядной горизонтальной каменной кладки, что характерно для цист, и вертикально установленных плит – традиционного приема сооружения каменных ящиков (Кызласов, 1979. С.36-37; Семенов, 1997). Поэтому различия между цистами и каменными ящиками вряд ли могут рассматриваться как принципиальные. Курган 2 у горы Кезек-Даг, исследованный Л.Р. Кызласовым в 1960 г., по своим конструктивным особенностям и деталям погребального обряда (квадратная каменная ограда, ориентированная сторонами по сторонам света, погребальная камера вытянутых пропорций (циста), сооруженная на древ­нем горизонте, широтная – с небольшим отклонением к западу-юго-западу – ориентировка камеры, умерший положен вытянуто на спине головой к западу) очень близок Кушалыкуаку-1 (Кызласов, 1979. С.44. Рис. 25, 3).

Заключение

Приведенные данные наглядно свидетельствуют о том, что истоки погребального обряда кургана Кушалыкуак-1 уходят далеко на восток – к населению Саяно-Алтайского нагорья раннескифского времени. Невозможность точно определить «предковую» группу населения и ту исходную территорию, на которой сформировалась подобная погребальная обрядность, свидетельствуют как о значительных «белых пятнах» в изучении кочевников Центральной Азии начала – середины I тыс. до н.э., так и о возможной трансформации обрядовых норм уже на Южном Урале.

Говоря о вероятных причинах и времени миграции населения, принесшего в Южно-Уральский регион данный обряд, опять же необходимо обращение к политическим и этнокультурным реалиям Центральной Азии в первую очередь – к ее наиболее изученным областям. Известно, что появление в середине VI в. до н.э. в Горном Алтае пазырыкской культуры – нового кочевого объединения, быстро ставшего доминирующей силой в регионе, привело не только к ассимиляции части бийкенского населения (3), но и уходу каких-то групп «бийкенцев» за пределы региона и их участию в дальнейшем в формировании быстрянского населения северных предгорий Алтая (Тишкин, 2005; Кирюшин, Тишкин, 1997. С.111-112). Возможно, что одна из миграционных волн этого или близкого к нему в культурном отношении населения достигла естественного северо-западного предела Азиатской степи и вошла составной частью в позднебобровскую «ирендыкско-крыктинскую» группу кочевников Южного Зауралья, о тасмолинских истоках которой уже говорилось.

Судя по внешним признакам, количество известных курганов «саяно-алтайского» облика только на южной оконечности Ирендыка достаточно велико. Об этом свидетельствуют выступающие над поверхностью насыпей каменные ящики, насыпи с «отростками», двухкурганные могильники, каменные выкладки около насыпей, отдельные элементы материальной культуры и т.д.

Примечания:

1. Отнесение А.Д. Таировым могильника Юмаш-тау-4 (первоначальное название – Юмаш-тау, к «древнепрохоровскому» этапу (стадия В) является ошибочным. Несмотря на свою достаточно позднюю датировку (VI-V вв. до н.э.), оба кургана по всем проявлениям погребального обряда и сопроводительному инвентарю (за исключением «раннесарматского» сосуда с примесью талька, найденного под насыпью кургана 1) имеют ярко выраженный восточный, «сакский» облик, на чем и акцентировалось внимание (Савельев, 2000а). Продолжая «сакскую» линию развития, эти и подобные им памятники, локализованные в предгорьях и долинах горного массива Ирендык-Крыкты, свидетельствуют о достаточно длительном сосуществовании кочевников раннесакского зтапа с новыми пришельцами – савроматами», как мы назвали бы их раньше (Он же, 2003а, С.15-16). И если и возможно говорить об их принадлежности к «древнепрохоровскому этапу», то исключительно в хронологическом отношении.

2. Что само по себе является дополнительным подтверждением правильности проведенной выше реконструкции ориентировки погребенного в кургане Кушалыкуак-1.

3. Близкая ситуация сложилась и в Туве, где в позднеалдыбельских комплексах появляются саглынские черты (Савинов, 2002).